Full title: The Place of Lithuania in the Polish-Soviet War of 1919-1920 ((Место Литвы в советской-польской войне 1919-1920 гг.)
Author: Prof. Alexander Shubin
Abstract/summary in Russian:
Советско-польский конфликт развивался на территории, где формирование современных наций было далеко от завершения, границы были еще пластичны и преобладала этническая чересполосица. Такое состояние было типично для «национальных окраин» распавшейся российской империи, на которых теперь создавались национальные государства. Не ясны были и границы Литвы, и само это понятие могло пониматься как синоним территории бывшего Великого княжества Литовского от Балтики до Украины. Современная Литва составляла только северную часть такой «Большой Литвы».
После краха Германской империи и выстроенной ею в регионе государственно-политической системы, польско-литовские отношения стали обостряться, так как были отягощены двумя проблемами: территориальным спором и федеративным проектом польских политических элит, нацеленным на поглощение литовского государства федерацией с центром в Варшаве.
Между Литвой, Польшей и РСФСР лежали белорусские земли с неясными границами и относительно слабым национальным движением. При прочих равных условиях у белорусского проекта не было шансов на успех, территория Белоруссии могла быть просто разделена, а населении со временем ассимилировано. И Польша, и Литва предпринимали шаги к включению белорусов в свое государство без предоставления территориальной автономии.
Со взятием Вильно сначала польскими, а потом советскими войсками начался тройственный вооруженный конфликт, в котором первоначальной польские и литовские войска действовали против советских, а затем советские и литовские – против польских.
Советская Россия делал вид, что не ведет войну с Польшей и Литвой, прикрываясь формально самостоятельными советскими Литвой и Белоруссией, которые в феврале 1919 г. были объединены в единую республику, сокращенно называвшуюся Литбел. Поскольку белорусские национал-коммунисты были отстранены от ее создания, а литовские сохранили влияние, Литбел стал своего рода советской реинкарнацией Великого княжества Литовского, «Большой Литвы».
Многие сотрудничавшие с коммунистами в Вильнюсе крупные деятели культуры были далеки от коммунистических идей, но закладывали основы современной литовской культуры, формировали её каноны и стандарты, которые в это время были ещё относительно подвижны. Конструкторы литературного языка еще выбирали между националистическим пуризмом и славянизированными формами. И на этот выбор могла повлиять политическая ситуация. В случае, если бы создателям культуры Литбела предстояло заниматься просвещением белорусских масс, эта задача могла осуществляться и путём некоторой адаптации формирующихся стандартов доминирующего литовского языка к славянским элементам (тем более, что в рамках Российской империи и СССР происходила адаптация всех языков к русскому). Советские нациестроители не отказались от этой модели устройства пространства между Россией и Польшей даже после того, как территория Литбела была занята польскими войсками в апреле-августе 1919 г.
Архитекторы послевоенного мира в Париже не признавали за Польшей прав на Белоруссию. Но это ограничение можно было бы обойти с помощью формально равноправной федерации, которая в зависимости от ситуации могла стать федеративным государством Речь Посполитая либо Союзом Речи Посполитой с полусамостоятельными республиками Украина, Белоруссия, Литва и даже Латвия. Но отношение Пилсудского к проектам федеративной Речи Посполитой или инкорпорации восточных территорий в Польское государство было ситуативным. Если получится – можно создать большое федеративное государство, если нет – государство с преобладанием польского населения, границы которого будут настолько далеко отодвинуты на восток, чтобы поляки не потеряли там большинства.
В апреле 1919 г. представитель Пилсудского Михал (Миколас) Рёмер вел переговоры о сближении с Литвой, и одновременно польские войска взяли Вильнюс, а члены делегации Рёмера пытались укрепить в Каунасе польское лобби. Пилсудский вел в это время и «белорусскую игру». 29 апреля он обратился к жителям бывшего Великого княжества Литовского, но не на литовском или польском, а на белорусском языке. Началось формирование литовско-белорусских вооруженных формирований в составе польской армии. 11 сентября Пилсудский прибыл в Минск, где тоже выступил с речью на белорусском языке.
После исчезновения советско-литовского фронта в январе 1920 г. и начала советско-британских консультаций, которые сделали Антанту более благосклонной к советско-прибалтийским переговорам, началась подготовка советско-литовских переговоров.
Литовская сторона выдвинула концепцию переговоров, в соответствии с которой сначала Россия должна признать независимость Литвы со столицей в Вильнюсе, а уже затем обсуждать границы и другие проблемы. Предполагалось сразу признать Литву в «этнографических границах», но трактовались они очень широко. 31 марта литовское правительство направило ноту советскому, в которой говорилось: «Главным условием мира является признание полной независимости Литвы в ее этнографических границах, т. е. заключающей в себе в общих чертах бывшие Виленскую, Ковенскую, Гродненскую и Сувалкскую губернии со столицей Вильно». Однако очевидное преобладание литовцы имели только в Ковенской и Сувалкской губерниях.
Правительство РСФСР соглашалось применить этнографический принцип как основу для определения границ территории Литовского государства, но и само признание независимости (необходимость которого не ставилась под сомнение), и границы нового государства должно стать результатом дипломатической конференции двух стран. Советская сторона не собиралась выпускать из рук такую «морковку», как признание независимости. Если оно должно будет стать итогом переговоров, органической частью договора, то литовская сторона будет заинтересована в заключении этого договора в гораздо большей степени.
7 мая советско-литовские переговоры начались в Москве. Советскую делегацию возглавлял Абрам Иоффе, а литовскую – Томас Нарушевичюс. Камнем преткновения первого этапа советско-литовских переговоров стал вопрос о предварительном признании независимости Литвы. Иоффе разъяснял, что Советская республика в абстрактной форме уже признала право на независимость всех народов бывшей Российской империи, но конкретно можно было признать Литву только в определенных границах. Ведь иначе получится, что Россия признает независимость Великого княжества Литовского в прежних границах, которые тоже были созданы в результате агрессивных войн литовских и польских феодалов. Нарушевичюс убеждал партнеров, что Литва не претендует на все земли Великого княжества. Обе стороны понимали, что Литве нужно признание независимости, чтобы потом претендовать на признание государствами Лиги наций, а России как можно скорее нужен полноценный мир с ясными границами. Российская сторона опасалась, что получив акт признания, литовская делегация сможет вообще отказаться от дальнейших переговоров, таким образом оставив Россию ни с чем.
В итоге Литовская делегация согласилась на требование советской стороны признать независимость Литвы в первом пункте мирного договора. Литовская делегация хотя и не претендовала на всю территорию «Большой Литвы», но видела границы этнической Литвы довольно широко. Нарушевичюс выдвинул претензии на земли, которые в течение многих веков составляли территорию коренной Литвы и обнимали бывшие губернии России: Ковенскую, Виленскую, Сувалкскую и Гродненскую, Новогрудский уезд Минской губ., части Иллукстского уезда Курляндской губернии.
При обсуждении будущих границ Литвы советская делегация отвергала легитимизм, уходящий корнями в XVIII век, настаивая на волеизъявлении населения. Этот демократизм Иоффе был оборотной стороной реалполитик – если Красная армия явится в этот регион, она может повлиять и на «волю населения». Единственный, но важный момент, где советская делегация принимала историческую аргументацию литовцев – принадлежность Вильнюса Литве. Ведь Вильнюс был столицей и Советской Литвы.
В ходе мирных переговоров литовская сторона претендовала на белорусские земли, апеллируя к соглашению с Белорусской радой и историческому праву, хотя основные причины были геополитическими – Литва боялась оказаться в окружении польской территории в случае поражения РККА в советско-польской войне. Иоффе парировал, что из исторического права следует «необходимость присоединения Литвы к Польше или необходимость присоединения Литвы к России».
Исторические мотивы затем сохраняли некоторое значение в дискуссии, но их заметно потеснили этнографические и экономические – Литва стремилась установить контроль над всем течением Немана и присоединить важный в экономическом и транспортном отношении Белосток.
Научно-дипломатические споры затянулись, и стало ясно, что их исход зависел не только от научных, но и от военно-политических факторов. Нарушевичусу дали понять, что если Литва хочет получить Виленщину и Гродненщину, то сначала нужно победить Польшу, а это удобнее делать совместно, воюя в союзе с Россией. А если Литва не вступит в советско-польскую войну – пусть пеняет на себя, когда Красная армия займет спорные территории.
Вопрос о заключении тайного военного соглашения в обмен на территориальные уступки был слишком серьезен, чтобы литовская делегация могла решить его самостоятельно. Было очевидно, что вступление Литвы в войну с Польшей на стороне России могло произвести самое неблагоприятное впечатление в Лондоне, не говоря уж о Париже.
Пока советско-польские сражения развивались в пользу Пилсудского, литовская сторона не торопилась вмешиваться в ход военных действий. 22 мая в Каунасе решили взять тайм аут.
Ситуация в регионе драматически изменилась после того, как развернулись решающие сражения советско-польской войны. Пока договор не был заключен, РККА не допускала литовские войска на территорию, отбитую у поляков.
Приближение Красной армии к Вильно сделали литовскую сторону гораздо сговорчивее, и 12 июля 1920 г., накануне взятия Вильно 14 июля, был заключен российско-литовский договор, по которому Литве передавался ряд территорий, где литовцы не составляли большинство, в том числе почти вся Виленская и часть Гродненской губернии с Вильнюсом и Гродно.
После взятия Вильно советскими войсками в город вошла литовская армия и после братания с красными двинулась преследовать поляков в полосе территории, которую договор передавал Литве. Действуя успешно, литовские войска заняли Новые Троки и станцию Ландварово. Таким образом, Литва стала единственным неподконтрольным коммунистам государством, вступившим в фактический военный союз с Советской Россией против общего противника.
Вслед за этим 31 июля была провозглашена Советская Белоруссия, что поставило точку в истории Литбела.
Отношения между Советской Россией и Литвой осложнялись произволом советских военных в Вильнюсе, вялыми действиями литовской армии против поляков. Но советское руководство отложило советизацию Литвы, а после контрнаступления полков досрочно передало Вильнюс Литве 25 августа.
Польская армия 30 августа заняла Августов, 1 сентября Сувалки. Литовская армия с 8 сентября вела бои с поляками, но 24 сентября отступила с позиций на реке Неман. 28 сентября поляки заняли Лиду.
Польша обратилась за арбитражем своего конфликта с Литвой в Лигу наций, но вердикт Совета Лиги 20 сентября был неблагоприятным для Польши, которая должна была отвести войска на линию 8 декабря 1919 г. и не нарушать нейтралитета Литвы. 8 октября 1920 г. была установлена демаркационная линия, которая еще не признавалась границей.
Польское руководство не отказалось от борьбы за Вильно с оглядкой на Антанту, которая санкционировала передачу Вильнюса Литве. Тут пригодились «федералистские» наработки уже после того, как реальный пропольский федерализм провалился. Раз нет реальных государств, которые готовы вступить в федерацию с Польшей, Пилсудский решил создать марионеточное образование, которое обеспечит переход Вильно под польский контроль.
Командующий 1-й литовско-белорусской дивизией (своеобразный Литбел в польском военном строительстве) Люциан Желиговский 9 октября формально вышел из подчинения Польше, занял Вильно и провозгласил в Виленщине «Срединную Литву». Концепция «Срединной Литвы» возвращалась к пониманию Литвы как территории Великого княжества Литовского, в котором есть три части: северная (со столицей в Ковно), Срединная (Вильно) и южная (Минск). Такая Литва географически практическим совпадала с Литбелом, но только имела бы не литовскую, а польскую культурную доминанту. «Северная» Литва таким образом приглашалась объединиться с Вильнюсом в составе более широкого государства Речи Посполитой. Литва не собиралась мириться с нарушением своих прав на Вильнюс. Выступление Желиговского привело к военным действиям, когда литовские войска 19 ноября подошли к Вильнюсу, но не решились его штурмовать, опасаясь вмешательства Польши. Последовал неудачный арбитраж Лиги наций, после провала которого в 1922 г. Виленщина была аннексирована Польшей, а Литва в 1923 г. аннексировала контролируемую Лигой Клайпеду.
«Срединная Литва» оказалась таким же миражом, как Литбел. Но в революционную эпоху такие миражи могли обрести плоть. А вот к 1922 г. ситуация в регионе стабилизировалась, и польское руководство предпочло унифицировать свои приобретения.
Советская стороны была оттеснена от непосредственного участия в польско-литовском конфликте, так как по соглашению о перемирии 12 октября 1920 г. отказалась от полосы территории, примыкающей к Литве. Однако претензии Литвы на Вильнюс и Виленский край продолжали поддерживаться РСФСР и СССР. После 12 июля 1920 г. Литва стала наиболее дружественным СССР государством региона. Это обстоятельство определялось как отсутствием общей границы (что не спасло Литву от поглощения СССР в дальнейшем), так и поддержкой претензий Литвы на Вильнюс со стороны СССР, реализовавшейся на практике только в 1939 г., в новой исторической обстановке.
Таким образом, территориальная пластичность региона в период войн на территории распавшейся Российской империи сформировала предпосылки для образования преимущественно моноэтничных национальных государств, но не решила территориальный вопрос окончательно. Это решение было отложено до следующего периода европейских потрясений во время мировой войны.